— Час назад наш «Соболь» стремя «птичками», — мрачно сообщил Владимир Николаевич, — был обнаружен в трех километрах от поселка, где расположена Фроськина дача. Пустой и чистый — ни крови, ни битых стекол, ни отпечатков.

Само собой, и груза, который Ларев отправил с девушкой, — тоже…

— Занятно, занятно… — произнес Баринов, погладив бородищу.

— Есть еще одна информашка к размышлению, — сказал Комаров, — Лариса Григорьевна доложила, что Полина поставила ультиматум: или ей завтра к десяти утра привозят Тарана, или она начинает действовать по своему плану. Это было еще до того, как мы получили доклад с аэровокзала о прибытии Ереминой… Я велел Ларисе передать Нефедовой, что вопрос рассматривается.

— Ну и что? Думаешь, будто Полина решила зубы показать?

— Я обязан и такой вариант предполагать.

— Ладно. Свяжись с Максимовым, пусть Птицын отправит сюда своего хлопца. И Полине сообщите — парень в десять утра будет у нее. Заодно можете добавить, что она в самое ближайшее время должна быть готова к сотрудничеству с нами.

БАЛОВСТВО

Таран, само собой, ни о чем таком не подозревал. Он в это время уже поднимался по лестнице в свою законную двухкомнатную.

Отобедав в обществе дяди Миши, тети Тони, бабушки Наташи и Лизки, Юрка заспешил к автобусу. Хотя, вообще-то, времени J было только три часа, и в город Таран попадал за целых два чaca до Надькиного прихода с работы. Однако следующий автобус до города из Васильеве уходил в пять, прибывал в город ровно в шесть, а обратно в Васильеве отправлялся в семь. Поэтому был шанс разминуться с Надькой, если она, допустим, в шесть тридцать отправится на автовокзал, а Юрка в это самое время будет топать с автовокзала домой.

Конечно, для тестя и тещи это прозвучало вполне убедительно, но главную причину своего поспешного отъезда Таран, конечно, называть не стал. Провести еще два часа в обществе госпожи Матюшиной — это уж больно тяжкое испытание. В конце концов, если она еще разок изобразит что-нибудь подобное тому, что происходило на речке, Юрка мог с собой не совладать. Правда, в течение всего обеда Лизка вела себя с отменной скромностью и ни словом, ни взглядом о своих хулиганствах не напоминала. Однако кто мог дать гарантию, что эта кошкина дочь будет так же скромничать, если опять окажется с Юркой тет-а-тет в той же самой бухточке?

Так или иначе, но Таран благополучно добрался до города и отпер дверь квартиры. Хозяйки, как и следовало ожидать, еще не было в наличии. Юрка окатился прохладным душем, что после поездки в автобусе и прогулки по раскаленному городу казалось вовсе не лишним, и собрался было поваляться на диване в большой комнате.

Однако едва он успел усесться на этот самый диван и собрался было скинуть шлепанцы, как зазвонил телефон.

Таран подошел, снял трубку:

— Але!

— Юра, — загудел в ухе голос Птицына, — моя Лизавета к вам сюда не заглядывала случайно?

— Заглядывала, — ответил Таран, — она даже звонить вам пыталась, но отыскать не сумела. Я ее. отвез в Стожки, сейчас вот сижу, жду Надьку, поедем туда на ночь. Утречком скупнусь еще раз — и на службу. К одиннадцати успею…

— Вынужден тебя разочаровать, — сказал Птицелов. — Придется тебе в городе ночь ночевать. Завтра в восемь ноль-ноль ты должен быть в части.

Извиняюсь, конечно, что три часа отпуска у тебя украл, но служба есть служба.

Надьку, конечно, можешь отправить — не возражаю. А вообще-то, я через пару часов заскочу туда ненадолго, Лизку повидаю и сообщу вашим старикам, чтоб не дожидались… Идет?

— Идет, конечно, — покорно вздохнул Таран, хотя был не в восторге от перспективы проспать ночь в душном городе, а потом вскакивать ни свет ни заря, чтоб успеть к восьми утра в МАМОНТ. Но куда денешься? «Мы отличаемся от банды чем? Высокой воинской дисциплиной, товарищи бойцы!» — эту фразу полковника Птицына, произнесенную еще задолго до Юркиного поступления в отряд, «мамонты» старшего поколения не раз Цитировали по поводу и без повода. Так что, увы, боец Таран, ни вечернего, ни утреннего купанья в речке у вас не будет. Обойдетесь душем, благо смеситель поменяли и можно отрегулировать водичку до умеренной прохлады.

В общем, с горя Таран все же улегся на диван и решил вздремнуть. Солдат спит, а служба идет, даже если ты контрактник.

Пару часов без малого Юрка и впрямь сумел поспать. Все-таки ночь накануне получилась с явным недосыпом, и требовалась компенсация. Наверно, можно было и побольше, но не дали.

Тарана разбудили голоса в прихожей и лязг захлопнувшейся двери. Особой тревоги этот шум не вызвал, базланили люди знакомые, то есть Надька, которую Юрка и ждал, а также бывший их с Надькой одноклассник Витька Полянин и его подруга Майка, на визит которых Таран, откровенно говоря, не рассчитывал.

Пока мадам Таран раздавала гостям тапочки — будто на улице слякоть и грязь стояла! — Юрка продирал глаза и потягивался. Потом в большую комнату заглянула Надька и громко обрадовалась:

— Надо же, Юрка объявился!

— Не ждали? — грозно выпятив челюсть, произнес хозяин.

— А Лизка где? — спохватилась Надька, с беспокойством озирая свою территорию.

— Отвез в Стожки дробь Шишовку, — доложил Таран. — Вообще-то собирался и ваше превосходительство туда доставить, но вышел облом. Генрих велел в восемь явиться на работу.

— Вечера? — нахмурилась Надька.

— Нет, завтра утром. Сама знаешь, что мне из Васильеве никак не успеть.

Первый автобус до города в шесть тридцать идет. Пти-цыну я про Лизку сообщил, он, наверное, уже там. Заодно предупредил, чтоб нас не ждали. Или, может, у тебя другие планы?

— Нет! — поспешно сказала Надька. — Что я там без тебя делать буду? И Лизку я туда везти не собиралась. Думала, что она до папы Гены как-нибудь дозвонится. Ну, а тебя, извини, до пятницы не ждала. Решила вот с ребятами поскучать… Ты вообще-то кушал чего-нибудь?

— А как же! — сказал Таран. — Твоя маманя меня классным обедом накормила. Правда, еще в два часа дня.

— Ну, значит, от ужина не откажешься. Идем на кухню, там Майка уже копошится. У нее Витек и вовсе голодный, как волк.

Кухня в нынешней квартире Таранов имела наиболее уютный и приличный жилой вид. И плитка голубенькая хорошо смотрелась, и новенькие шкафы, и клеенка на столе была без единого пореза, потому что Надька запаслась целым набором деревянных досок с картинками: на одной окорок был изображен — сразу видно, доска, чтоб мясо резать, на другой — целый натюрморт из капусты, свеклы и морковки, на третьей — каравай и булка. На хлебницу, шкафы и даже на старый, доставшийся от Юркиных родителей холодильник, который Надька отмыла-оттерла от трех слоев копоти, были налеплены яркие переводные картинки. Ну и лампа под стеклянным абажуром с цветоч-• ками уютно гляделась.

Витек Полянин сидел и чистил картошку, а Майка мясо резала. Как раз на той доске с окороком. Тут же пара сумок стояла, из которых всякой вкусной всячиной пахло. Надька, конечно, стала все это в холодильник перекладывать, и Юрка сразу узрел колбаску типа салями, шейку, карбонат, селедку маринованную, горбушу и еще какие-то деликатесы. А в холодильнике высветилась бутылка «Гжелки» и некое импортное вино — поди, дорогое. Еще соки какие-то были, виноградный, яблочный и грейпфрутовый. Капитально затарились, скажем так.

Юрка о своем семейном бюджете имел довольно туманные представления, но все же считал, что для простого визита старых приятелей угощение уж больно роскошное. Конечно, задавать разные нескромные вопросы в присутствии гостей он не собирался, но все-таки посмотрел на супругу с вопросительным выражением лица.

— Ой, я же тебе забыла сказать! — воскликнула Надежда. -У нашей Маечки сегодня юбилей — двадцать лет исполнилось. Вот она и расщедрилась…

Таран припомнил: да, Майка ведь на год моложе их всех. Они все: и Юрка, и Витька, и Надька с 1980-го, а она с 1981-го. Когда в школе учились, то Витька по Надьке вздыхал, Надька — по Тарану, а сам Юрка от Дашки-стервы с ума сходил.